Оцеола, вождь семинолов - Страница 68

К оглавлению

68

Я молчал, ожидая, пока уляжется его гнев. Через несколько секунд молодой вождь успокоился и снова заговорил дружеским тоном:

— Еще одно слово, прежде чем мы расстанемся. Кто знает, когда еще нам придется встретиться! Разные обстоятельства могут помешать нам. А если и встретимся, то, как враги, на поле битвы. Я не скрываю от вас, что вовсе не собираюсь помышлять о мире. Нет, никогда! У меня есть к вам просьба, Рэндольф. Дайте мне слово, что вы исполните ее, не требуя объяснений. Примите от меня этот дар и, если вы цените мою дружбу, не таясь всегда носите его на груди. Вот и все!

Говоря это, он снял с шеи цепочку с изображением восходящего солнца, о котором я уже упоминал. Он надел его на меня, и заветный символ заблистал на моей груди. Я принял его дар, не отказываясь, обещал выполнить его просьбу, а взамен подарил ему свои часы. Затем, сердечно пожав друг другу руки, мы расстались.


* * *

Как я и предполагал, добиться освобождения вождя семинолов не представляло особого труда. Хотя агент и ненавидел молодого вождя по причинам, мне неизвестным, но он не осмелился перенести свои личные отношения на официальные дела. Он уже и так поставил себя в затруднительное положение. И когда я сообщил ему о решении пленника, я убедился, что Томпсон очень рад так легко от него отделаться. Не теряя времени, он отправился на свидание с пленником.

Оцеола держал себя весьма тактично. Если вчера он дал волю своему гневу, то сегодня был уступчив и сдержан. Ночь, проведенная в заключении, как будто укротила этот гордый дух. Голодный и закованный в цепи, он теперь готов принять любое условие, которое возвратит ему свободу. Так представлял себе положение агент.

Принесли договор. Оцеола подписал его, не проронив ни слова. С него сняли цепи, дверь тюрьмы распахнулась, и ему позволено было беспрепятственно удалиться. Томпсон торжествовал, но это был лишь самообман. Если бы он, как и я, заметил ироническую усмешку на губах Оцеолы, вряд ли он так безоговорочно уверовал бы в свой триумф. Но Томпсону недолго пришлось пребывать в приятном заблуждении.

На глазах у всех молодой вождь гордой поступью направился к лесу. Но, дойдя до опушки, он обернулся к форту, вынул из-за пояса сверкающий клинок, взмахнул им над головой и вызывающе крикнул: «Ио-хо-эхи!» Этот военный клич трижды донесся до нашего слуха, а за тем Оцеола повернулся и одним прыжком скрылся в лесной чаще.

Было совершенно ясно, что это значит. Даже сам торжествующий агент сообразил, что этот клич означает призыв к войне не на жизнь, а на смерть. Немедленно в погоню по следам пленника были отправлены вооруженные солдаты. Но погоня оказалась бесплодной, и после целого часа напрасных поисков усталые солдаты вернулись назад в форт.


* * *

Мы с Галлахером все утро провели дома, ожидая приказа об аресте. Но, к нашему великому удивлению, такового не последовало.

Позднее выяснилось, что Ринггольд не вернулся в форт. После ранения он был отправлен к знакомому, жившему в нескольких милях от форта. Это отчасти сгладило скандальное происшествие. Второй противник, адъютант Скотт, вернувшись с рукой на перевязи, заявил, что его сбросила лошадь и он ударился о дерево. Вполне понятно, что раненый щеголь не рассказывал об истинных причинах своего ранения. А я мог только одобрить его молчание и, со своей стороны, не сказал никому ни слова о случившемся — никому, кроме своего друга. Вся эта история стала известна только гораздо позже. Впоследствии мы часто встречались с адъютантом Скоттом по делам службы, но, само собой разумеется, наши беседы носили чисто официальный характер и мы оба вели себя крайне сдержанно.

Вскоре, однако, обстоятельства разлучили нас. И я был рад больше не встречаться с человеком, которого глубоко презирал.

Глава XLIX
ВОЙНА

В течение нескольких недель, протекших после совета в форте Кинг, в стране, по-видимому, царило полное спокойствие. Переговоры закончились, и начало военных действий было уже не за горами. Белые беседовали между собой главным образом о том, как поступят индейцы. Будут ли они сражаться или пойдут на уступки? Большинство считали, что они покорятся.

Семинолам был дан некоторый срок, для того, чтобы подготовиться к переселению. Ко всем племенам были посланы гонцы, чтобы объявить день, когда индейцы должны пригнать весь скот и лошадей в форт. Был назначен аукцион под наблюдением агента. Вырученную сумму предполагали раздать владельцам скота, когда они прибудут на новое местожительство на Западе. Так же собирались поступить и с их плантациями и усадьбами.

Наступил день аукциона, но, к великому огорчению правительственного агента, стада не прибыли. Аукцион пришлось отложить.

Индейцы не пригнали скот — значит, дальше можно было ожидать и худшего. Вскоре их намерения обнаружились еще более явно.

Спокойствие, царившее в последние недели, оказалось только зловещим затишьем перед бурей. Подобно глухим раскатам отдаленного грома, стали возникать мелкие конфликты — безусловные предвестники вооруженного столкновения.

Как обычно, зачинщиками были белые. Трех индейцев поймали на охоте за пределами их территорий. Группа белых связала их веревками и заперла в хлеве, в усадьбе одного из белых. Пленных продержали там три дня и три ночи, пока другие воины племени, узнав об этом, не пришли их освободить. Произошла схватка, несколько индейцев были ранены, но белые бежали, и пленники получили свободу. Когда их вывели из заточения, глазам их друзей предстало страшное зрелище. Веревки, которыми бедняги были связаны, врезались в тело и не давали им возможности двинуть ни рукой, ни ногой. Они потеряли много крови, и за все время плена их ничем не кормили. Можно себе представить, какое это произвело впечатление! Заметьте, что я привожу только достоверные факты.

68